«Я под пытками оговорил своих друзей»

Мария Чернова. Сибирь реалии

Семьи из трех разных районов Иркутска ведут борьбу за освобождение из заключения своих родных. По словам родственников задержанных, единственная причина обвинения их сыновей и мужей – в том, что они пытались остановить наркоторговлю в своем районе. Правозащитники замечают, что в каждом деле, по которому были задержаны или обвинены незнакомые друг с другом жители города, есть схожие моменты и одинаковые «потерпевшие», а главное – одни и те же действующие лица из числа сотрудников правоохранительных органов.

Районы Топкинский, Ленинский и Синюшина Гора

В СИЗО Иркутска, по данным правозащитников, содержатся минимум три группы молодых людей (от 3 до 8 человек в каждой) из трех разных районов города, которые, как полагают эксперты, «перешли дорогу» наркоторговцам из Топкинского, Ленинского и Свердловского районов. Задержанные проходят по абсолютно разным делам о вымогательстве или похищении, но свидетелями и потерпевшими являются одни и те же люди, а нужные показания из задержанных «выбивают» в одной и той же «пресс-хате» – в кабинете №406 иркутского СИЗО №1. «Следователи в этих делах, понятное дело, разные, но «за нужными показаниями» всех свозят в СИЗО-1, где прессовщиков – осужденных, которые по сути давно должны сидеть в колониях, – знают и по фамилиям, и по кличкам», – рассказывает правозащитник Павел Глущенко.

Родственники задержанных друг с другом незнакомы, однако каждый из них «слышал о похожей истории на другом конце города». И каждая семья по отдельности рассказывает почти аналогичные истории с завязкой в виде конфликта с наркодилерами в своём районе, с «разговором с их «крышей» (но с одним и тем же полицейским-покровителем) по понятиям», серией нападений на особенно активных борцов с наркоторговлей и внезапным возбуждением на них разнообразных уголовных дел.

Самое большое количество задержанных приходится, по подсчетам правозащитников, на «Топкинский» – небольшой спальный район в правобережной части Иркутска. Не считая новостроек, здесь всего 47 многоквартирных домов, одна школа, два детских сада – все друг друга знают, посторонних нет.

– Мы среднестатистическая семья: работающая мать и сын-студент. Илье (обвиняется в вымогательстве в составе ОПГ, ст. 163 УК РФ. – С.Р) 20 лет, он учится на платном отделении университета, я работаю. Илья всегда был спортсменом: первый разряд по плаванию, «киокушинкай», бокс, дома куча грамот, вся комната медалями завешана, – рассказывает Людмила Батурина, мать одного из обвиняемых Ильи Батурина. – Он, как обычный двадцатилетний парень, утром учился, вечером общался со своими сверстниками, все его друзья – из Топкинского. Вот Настя (Анастасия Любезных, ее муж Ровшан Алиев также находится в СИЗО-1, обвиняется в вымогательстве и регулярно жалуется на пытки. – С.Р) училась с моим Ильей, с Димой Кулагиным, с Климом, который тоже в СИЗО находится. Настя с Равшаном снимали квартиру прямо в доме, где мы живем, – подъедут, посигналят «Илья дома?», зайдут чаю попьют. Так и приятельствовали. В 2017 году у них внезапно исчез друг, Максим Плахов, мальчик вырос в детдоме, но он с соседнего района, из Марата, я хорошо знала его погибших маму и папу, папа у него был спортсмен, вел секцию по боксу, в котором занимались Илья и другие парни с района. И вдруг исчезает Плахов, сидим с сыном на кухне, и он мне говорит: «Плахов потерялся». Я: «А что случилось?», и он рассказывает мне всю эту историю о том, что они цыганам местным из Марата и Топкинского, не дают торговать наркотиками. Я об этом и от других слышала, но не придавала серьезного значения. Знаю, что сын хороший человек – к примеру, они с ребятами организовали регулярную раздачу фруктов детям из детдомов и малообеспеченным жителям района – не сомневаюсь в нем, поэтому и не вмешивалась. Видите, как получается: парни-то все обычные, с детства росли на виду, все вместе, кто-то выбывал из их круга общения, кто-то оставался, кто-то в армию уходил. И вот на сегодня из них 9 человек привлекаются к уголовной ответственности, еще двое – в розыске.

По словам Батуриной и Любезных, попытки ребят «перекрыть наркотрафик в Топкинском» начались в 2014 году, когда умер от передозировки наркотиками их общий друг.

– Они все не употребляют наркотики, спортсмены, и видели, что правоохранительные органы никак не действуют, хотя все знают, кто торгует наркотиками. Временами задерживают и осуждают каких-то мелких исполнителей, а верхушки этих кланов не трогают. Ребята решают для себя, что в нашем районе наркотиков не будет, они начинают подъезжать к наркозависимым, узнавать, кто именно продает, и начинают с ними говорить: «Ребята, давайте по-хорошему, чтоб этого не было». И у них даже получается решить эти вопросы мирно – на какое-то время (2015–2016 годы) в нашем районе перестают продавать наркотики. Но потом подъезжает некий «Бульдозер», представляется «смотрящим за торговлей наркотиками». Его в свою очередь курируют правоохранительные органы, а именно оперативный сотрудник ОБЭП по фамилии Пашков, известный под кличкой «Паштет». И как только они понимают, что цыгане стали меньше им платить, «Бульдозер» подъезжает к Ровшану и говорит: «Слушай, друг, давай так, будем работать поровну – ты будешь половину получать, мы будем с тобой делиться, и мы будем получать половину, но при этом наш «бизнес» в этом районе прекратиться не должен». Ровшан говорит: «Нет, я за здоровый образ жизни, мне не нужны ваши деньги». – «Ну, смотри, сами нарвались», – говорит ему «Бульдозер», и поначалу продолжил угрозы – не одна встреча была, а несколько. Среди крышующих этот наркобизнес есть еще некий «Половина» и «Немец». Все трое приезжали где-то на протяжении полугода, пытались «договориться» как с Ровшаном, так и с другими парнями, чтобы они не мешали дилерам торговать. Но однажды пропадает их общий друг Плахов Максим, он никакого отношения к этому делу не имел, просто общий друг. Почему именно его похитили? Может, потому что он из детдома, сирота, официально никто не пойдет заявления писать, искать его парни будут сами. Полтора месяца Плахова возили по различным квартирам, прятали – как только парни узнают, где он, его тут же перевозят на другую квартиру, за день до этого либо в этот же день, – рассказывает Батурина.

 

Максим Плахов в беседе с корреспондентом «Сибирь.Реалий» подтвердил, что участвовали в его похищении и перевозили с квартиры на квартиру как «лица криминальные», так и «правоохранители».

– Похитили меня Дмитрий Соколовский, кличка «Француз», Артем Ясенев, кличка «Половина», Артем Павлов, кличка «Немец», и Ринат Файзулин, меня избили, я потерял сознание. Сначала повезли меня на квартиру в микрорайон Первомайский – я могу показать где, если надо. Били, пытали, издевались, «выбивали» из меня ложные признания, чтобы я оговорил своих друзей – Ровшана, Илью, остальных. Угрожали, что не отпустят меня и не прекратят пытать, пока я не оговорю их, и они не посадят ребят. То, что парней им удастся посадить «в любом случае», они объясняли тем, что у них есть «коллеги» в полиции, точнее, упоминали Пашкова Дмитрия с РУБОПа, с Марата, 4 (третий отдел по расследованию особо важных дел Следственного управления Следственного комитета РФ по Иркутской области. – С.Р). Меня постоянно перевозили с квартиры на квартиру – во время одной из таких «перебросок» я лично увидел этого Пашкова, – рассказывает Максим Плахов. – В конце концов я не выдержал и через полтора месяца этих пыток подписал бумаги, там я оговорил своих друзей в том, что они якобы занимались вымогательством. Это совершенная неправда, готов под присягой подтвердить, что подписи выбили у меня под пытками.

Сразу после этого парней с Топкинского стали одного за другим задерживать – Алиева Ровшана, Батурина Илью, Кулагина Дмитрия, Стрелова Кирилла, Ибрагимова Саида, Вячеслава Хандюка, Ильдара Гаджиева, Артема Якупова и Арарата Вардазаряна.

Через несколько дней после первых задержаний Плахова отпустили, однако ни одно из его заявлений о похищении, побоях, пытках и принуждении к даче ложных показаний не привело к возбуждению уголовного дела.

– Когда похищали Плахова, его практически выкинули из его же машины – эту машину по сей день не могут найти. В итоге из массы заявлений они завели только одно уголовное дело – по статье 161 ч. 2 о грабеже машины! По похищению не возбуждают категорически. Руководитель следственного отдела на Марата (третий отдел по расследованию особо важных дел Следственного управления Следственного комитета РФ по Иркутской области. – С.Р) Сафарян, тогда он был замначальника управления по Куйбышевскому району, на одну из жалоб ответил так: «Да, тебя, Плахов, похитили и полтора месяца удерживали, но тебя отпустили! И здесь нет состава преступления по статье №126 (Похищение человека), – рассказывает Батурина. – Если честно, такое отношение к заявлениям нас уже не удивило, ведь накануне задержаний на парней регулярно нападали, в том числе с оружием, и в итоге – ноль заведенных дел! Так, в эти полтора месяца похищения Плахова у одного из парней, который сейчас в СИЗО, сгорает павильон «Шаурма». Также периодически на улице на парней нападают, стреляют. Самое «интересное», что все эти нападавшие сейчас проходят по делу наших парней потерпевшими! После нападений парни подавали заявления, есть фотографии – на них видно, что их буквально расстреливали, фото следов, ран. Например, с ​апреля прошлого года – есть фотографии (в распоряжении редакции), где отчетливо видно, что на телах парней – огнестрельные раны, а на машине – следы от боевых пуль. Так эта машина до сих пор на штрафстоянке, дело не заводится. Каждый из парней поступал с ранениями в больницу, а в итоге их даже не опрашивали по этим нападениям, хотя больницы, конечно, сообщали обо всех случаях в полицию. Налицо полное «взаимодействие» правоохранительных органов: как бы ни писали жалобы, дела просто притормаживают, отказывают в возбуждении.

– Я новый человек в этом деле, но уже вижу нарушения. По тому же поджогу павильона – есть видео, есть свидетели, четко видно даже кто поджигает, его можно опознать – и эти лица сейчас проходят якобы потерпевшими по делу ребят. То есть те, кто нападал на парней, по сути и являющихся потерпевшими, сейчас проходят как потерпевшие! Это нонсенс. И парням вменяют нападения на тех лиц, которые на самом деле нападали на них. При этом доказательств у стороны обвинения нет – только свидетельские показания, которые подают якобы потерпевшие. Вот, допустим, по эпизоду потерпевшего Файзулина – ситуация интереснейшая. Некий Ренат Файзулин, который постоянно участвовал в нападениях на парней, перестрелках, похищении Плахова, пишет заявление о похищении. И когда парней задерживают, показания этого сомнительного Файзулина стали основанием(!) для избрания им меры пресечения. Дальше еще интереснее – Файзулин пишет заявление, указывая место и время совершения преступления. В дальнейшем по материалу уголовного дела выясняется, что указанное им место и время якобы преступления не подтверждается ни телефонными разговорами его и парней, ни биллингом их телефонов. Фактически в это время и в этом месте потерпевший и сам не находился, и парней там тоже не было! Все они были в разных точках города. То есть Файзулин дает ложные показания, на основании которых парней арестовывают – все это зафиксировано в материалах уголовного дела. А когда парни начинают рассказывать свою версию, когда время и место «не бьется» по материалам следствия, Файзулин просто меняет(!) показания и говорит, что не хотел говорить об одних фактах, чтобы не подставлять друга, или он Октябрьский район спутал с Куйбышевским.

Вообще, потерпевшие проходят очень интересные – к примеру, один по прозвищу «Мексика» на сегодня задержан в Брянске по своему преступлению, нам не дают с ним ни поговорить, ни очную ставку провести. При этом «Мексика» дает такие интересные показания: лично ничего не видел, ничего не слышал, но знаю все со слов третьего друга пятого человека, что было вот именно так – этот вымогал деньги, этого похитил, но я при этом не присутствовал. И таким образом «доказаны» 10 эпизодов (!). При этом очные ставки почти ни с кем, в том числе с потерпевшими, не проводились, – говорит Анна Балахничова.

Главный аргумент невиновности ее подзащитных, говорит адвокат, отсутствие базовых признаков ОПГ, в создании которой их обвиняют.

– Я неоднократно работала над делами банд, и здесь я не вижу ни малейших ее признаков. Чтобы вменить бандитизм, должен быть такой признак, как нажива, а также сплоченность. Ни того, ни другого нет. Сами подозреваемые знакомы с детства, и тех, кто их обвиняет, тоже знают их с детства, – объясняет Балахничова. – И по ОПГ идут совсем другие статьи – уж никак не вымогательство.

Мать другого задержанного – Татьяна Исаева, жившая с сыном Русланом на другом конце города в микрорайоне Синюшина Гора, рассказывает похожую историю. В июне 2018 года в дом Татьяны ворвались полицейские с понятыми, устроили обыск, забрали все телефоны и технику, а самого Руслана, как она узнала позже, задержали в квартире жены.

– Увидела я его уже в кандалах. Обвинили в несусветных вещах – якобы сын похищал людей. Посадили под арест на 2 месяца, потом арест продлили, – рассказывает Татьяна Исаева. – До этого, в марте, на него напали и расстреляли его машину. Расстреляли в машину всю обойму, потом вернулись – и по второму разу. По касательной задели 5-летнюю девочку, случайно оказавшуюся рядом. Дело так и не завели. Тогда сын мне признался, что им с ребятами объявили войну наркодилеры района и полицейские, которые их покрывают.

По словам Исаевой, борьба с наркодилерами началась у сына и его друзей после смерти друга от передозировки.

– С мелких наркодилеров, по его словам, деньги собирали некто Алексей Князев по кличке «Князь», Александр Барычев по кличке «Барыга», Сергей Тыщенко, или «Штука». А «крышевал» их полицейский, известный как «Паштет». Когда Руслан с ребятами стали мешать их «торговле», они сначала предложили им делить «навар» поровну. На отказ начали угрожать, а потом был этот расстрел и начались задержания, – вспоминает Исаева.

Пытки в «пресс-хате»

Первым делом после задержания в СИЗО №1 Руслана, по словам его адвоката и матери, повели в камеру №406, известную в изоляторе как «пыточная» или «пресс-хата».

– Мы с трудом, спустя недели, добились свидания с Русланом – чтобы показать его новорожденного сына, а он выдавил только: «Надо мной издеваются». К нему пробился адвокат и передал страшные вещи, – говорит Татьяна Исаева.

По словам правозащитников, задержанного привязывали на лебедке и поднимали под потолок вниз головой, загоняли иголки под ногти и заливали горячий жир свиной в задний проход (позже мама Руслана Татьаяна Исаева уточнит, что горячий жир парню-мусульманину заливали в рот, что, впрочем, не отменяет самого факта пыток).

– А угрожали ему еще худшими вещами. Сын ни в чем не признался, вины чужой на себя не взял. Я не знаю сама, как выдержал. Ему обвинение не утверждено, в начале марта ждем суда по санкции, надеемся на освобождение на время следствия. Но сейчас таким же образом в СИЗО пытают его друга Джамола Собирова, заставляют оговорить Руслана. Выдержит ли он эти пытки? – говорит Татьяна Исаева.

Адвокат «топкинских» Анна Балахничова подтверждает, что в тот период, когда они находились под стражей и когда их задержали, на всех них «оказывалось давление физическое и моральное как со стороны сотрудников, так и со стороны сокамерников».

– Тех из них, кто не давал «нужные» показания, вывозили в другие колонии, например в Ангарск, чтобы «оторвать» от родных, лишить адвокатов. Ровшана непосредственно вывозили в Красноярск, где, с его слов, били, унижали и пытались всячески выбить из него показания. Для этого туда специально приезжал для оказания физического давления наш следователь Кульков с оперативными сотрудниками, приходили заместитель и руководитель красноярского Следкома. Напомню, что нельзя просто так взять и перевезти задержанного из колонии в колонию, необходимо основание – основанием для «наших» перемещений всегда проходит якобы то, что задержанный проходит по делу как свидетель. И в итоге сначала их на 2 месяца вывозят, потом еще на несколько. А поскольку у нас замруководителя ведомства Кудрявцев (капитан юстиции А.И. Кудрявцев, замруководителя третьего отдела по расследованию особо важных дел СУ Следственного комитета по Иркутской области. – С.Р) из Красноярска, и друзья его в Следственном комитете тоже оттуда – у них договоренность, что задержанного везут в Красноярск, где будут оказывать давление для того, чтобы тот подписал сотрудничество со следствием. В итоге задержанного, конкретно Ровшана, вывезли свидетелем по делу об убийстве, о котором он вообще ничего не знает, и там его ни разу(!) не допрашивали по этому делу. В итоге он ничего по этому делу в Красноярске не говорил и не подписывал – его вернули в Иркутск и здесь продолжили оказывать на него давление, из-за которого и появилась вот эта 209-я статья (о бандитизме, ст. 209 УК РФ). На этой основе его и еще одного парня уже этапировали на 2 месяца в Ангарск, не предупредив об этом даже адвокатов. Мы нашли ему адвоката там, но в СИЗО ей прямо врали, что Ровшана вывезли, но куда – неизвестно, на какие-то следственные действия. А в это время следователь скидывал ее звонки прямо при Ровшане: мол, достала твоя адвокатша. В это время оставшихся в Иркутске «прессингуют» – мол, твой друг уже ушел отсюда, дает на тебя показания.

– Какой-то есть у них кабинет, где «Паштет», как говорил один из задержанных, шокером его бил, – рассказывает Людмила Батурина. – Насколько я знаю, Дима Кулагин говорит, что ему «пальцы сушат» (бьют по ногтям пальцев) – синяков от этого не будет. Такое продолжалось первые два месяца, под таким давлением они, конечно, давали ложные показания, но потом начали говорить правду. Вообще, их начали бить сразу при задержании: в Братске били прямо лопатами, пока их везли оттуда в Иркутск, останавливались по дороге и опять избивали. Когда Илью привезли на ИВС, их же там осматривают, вот у меня есть акт осмотра из временного изолятора (он мне его передал тайно вместе с курткой): согласно этому документу, у моего ребенка по приезде в Иркутск были изрезаны все колени и живот».

«Кабинет в СИЗО», упомянутый матерью Ильи, хорошо известен иркутским правозащитникам по многочисленным жалобам задержанных. По словам адвоката Дмитрия Дмитриева, его подзащитного Джамола Собирова сразу после задержания повели в камеру №406, известную в СИЗО как «пресс-хата» или пыточная.

– Там группа заключенных во главе с Андреем Бевзюком, который согласно приговору уже 2 года как должен отбывать наказание в колонии строгого режима, и Антоном Яровым жестко запугивают и пытают вновь прибывших задержанных, вынуждая их подписать признания в преступлениях, которых они не совершали, или другие показания. Так, Собирова «прессуют» для того, чтобы он дал показания против своего друга Исаева, пытавшегося бороться с наркодилерами Свердловского района и перешедшего дорогу крышующим их полицейским, – рассказывает Дмитриев.

По его данным, Собирова связывали скотчем, продержав так несколько часов, не давали спать и запугивали изнасилованием. Иркутские правозащитники, получившие аналогичные признания от других задержанных, сообщают о пытках, во время которых истязаемого «случайно» роняют с высоты человеческого роста или насилуют, записывая это на камеру телефона, а после шантажируя видеосъемкой.

По сведениям правозащитников, показания всех пострадавших совпадают: упомянутые Бевзюк (кличка – «Мафия») и Яровой находятся в СИЗО и «работают» в камере №406. По данным руководства СИЗО, официально ни в одной из тюремных камер задержанных и тем более заключенных с такими именами и кличками нет.

– Начальник изолятора Игорь Мокеев каждый раз сообщает, что первый раз слышит о Бевзюке, Ярике, «Мафии» и т.п., – сообщают правозащитники ОНК, обследовавшие камеры изолятора. – Все попытки заявить о пытках администрация изолятора пресекает, а жалующегося вновь отправляют в «пресс-хату».

При этом в конце января правозащитники заметили в «спортзале» иркутского изолятора двух человек, подходящих под описание Бевзюка и Ярового. «Но они назвать свои имена отказались, а после их не удалось найти ни в одной из камер», – говорит правозащитник Павел Глущенко.

«СИЗО –​ это не к нам»

О перспективах дела в суде адвокат «топкинских» говорит со сдержанным оптимизмом, отмечая множество юридических нарушений, допущенных во время следствия и при утверждении обвинения.

– Обвинение в отношении Ровшана предъявлено с грубейшими нарушениями норм уголовно-процессуального права. Нарушено его право на защиту, ему не разъяснена суть обвинения. Более того, переводчик, присутствовавший при предъявлении обвинения, является по национальности талышом, когда как Ровшан – азербайджанец. И Ровшан ссылается на то, что переводчика вообще не понимает. Если честно, я сама слышала, как разговаривает переводчик, я тоже его не понимаю. Ровшан лучше, чем он, разговаривает по-русски, – рассказывает адвокат Анна Балахничова. – Тем не менее, ему не предъявлен перевод, соответственно, постановление о привлечении в качестве обвиняемого. Кроме того, не участвовал адвокат при предъявлении обвинения Ровшану – меня еще не было в деле, они просили адвоката по назначению, так адвокат по назначению просто убежал оттуда, заявив: «Что вы здесь творите?! Я не собираюсь участвовать в ваших махинациях».

Однако остальные адвокаты оптимизм Анны не разделяют. В этом месяце Дмитрию Дмитриеву, ранее заявившему о пытках в СИЗО №1, начали угрожать по телефону. На записи (есть в распоряжении редакции) слышно, как неизвестный на тюремном жаргоне предупреждает Дмитриева о возможном получении «посылок» с фрагментами человеческого тела.

По словам адвоката, по телефону его принуждают к встрече с неизвестным «уважаемым человеком, отсидевшим 32 года», которого он якобы опорочил в одной из публикаций, когда занимался делом Развозжаева (оппозиционер Леонид Развозжаев, осужденный на 4,5 года колонии по так называемому «Болотному делу» в 2014 году. – С.Р) 5 лет назад, а параллельно угрожают «проблемами» и «посылками». Сам Дмитриев убежден, что дело Развозжаева – только повод, а реальная причина угроз – его заявления о пытках задержанных в СИЗО №1, которых истязают осужденные к большим срокам, обязанные сидеть в колониях, а не в изоляторе.

Родственники задержанных тоже напуганы. «На днях мне Илья передал, что этот «Паштет» лично к нему подходил и в глаза глядя сказал: «Никакой статьи о вас не выйдет ни в одном издании области. А вы сядете!» – рассказывает Людмила Батурина.

Примечательно, что возможность незаконного присутствия сотрудника РУБОП или ОБЭП в Следственном изоляторе или изоляторе временного содержания редакции «Сибирь.Реалий» подтвердили сразу несколько правозащитников из не связанных между собой организаций. Так, по словам председателя иркутской региональной общественной организации «Граждане против коррупции и наркотиков» Валерия Кугая, «Пашков по СИЗО как дома ходит».

– Дмитрий Пашков, майор ОРЧ – оперативно-разыскной части – выводит из камеры человека, на которого нужно оказать давление, подводит к камере «прессовщиков», а те орут: «Давай его сюда, сейчас мы его изнасилуем!» – рассказывает Кугай. – Человек тут же начинает подписывать нужные документы. Почему этот Пашков так спокоен и даже не скрывается? У него серьезные покровители: ко мне толпами идут люди, отсидевшие свой срок, они прямо называют фамилию и кличку Пашкова-Паштета, его звание, точно описывают его внешне – и указывают на него как начальника «прессовщиков», и в целом доказательств по пыточным у меня целая папка, на 57-ю тянет (пожизненное заключение. – С.Р). И был у нас в ноябре в Иркутской области нашумевший приезд главного инспектора УМВД России генерал-майора полиции Романа Зайцева – он документы у меня взял-почитал, сказал: разберемся. С тех пор прошло два с половиной месяца».

В региональном МВД редакции «Сибирь.Реалий» прокомментировать обвинения в «выбивании показаний» отказались: «СИЗО – это не к нам», – заявил глава пресс-службы ведомства Герман Струглин. Примечательно, что начальник пресс-службы ГУФСИН по Иркутской области Ольга Хинданова жалобу задержанного на истязания прокомментировала схожим образом. «Очевидно, что речь идет о возможных нарушениях в работе следственных органов, – ответила Хинданова. – Работа СУ СК РФ по Иркутской области не входит в сферу компетенции ГУФСИН России по Иркутской области, поэтому рекомендуем вам обратиться с запросом в СУ СК РФ по Иркутской области».

По поводу жалобы Джамола Собирова и его адвоката Дмитриева на пытки задержанного в пресс-службе регионального ГУФСИН заявили, что «30 января с обвиняемым Собировым Д.Ю. беседовали представители Общественной наблюдательной комиссии по контролю за соблюдением прав человека в местах принудительного содержания в Иркутской области. С жалобами и заявлениями обвиняемый к правозащитникам не обращался».

– Конечно, 30 января Джамола уже запугали, он отказался от всех обвинений. В пыточной он сидел с 18 по 29 января. 28 января в СИЗО пришли правозащитники ОНК, его нигде не нашли, следователи (какое совпадение) увозили его как раз на «следственные действия». 30 января Джамол на скайп-сессии в присутствии судьи жалуется на истязания и пытки, его в тот же день переводят в «обычную» камеру и в этот же день он, наконец, встречает правозащитников, говорит им как есть – в этой камере меня уже не бьют. Заявление о пытках он сам так и не написал – запугали. Его написал я, с его слов – 29 января направил в прокуратуру Иркутской области», – говорит адвокат Собирова Дмитриев.

Один из свидетелей обвинения Мехроч Зайниддинов признался Анастасии Любезных, что оговорил ее мужа, Ровшана Алиева, из-за пыток в СИЗО-1. И даже написал соответствующее заявление.

– Мехроч мне признался в наговоре на Ровшана, когда был уже в безопасности, вернулся на родину. Долго просил прощения. Потом согласился официальное заявление написать, я направила его в прокуратуру – ответа по нему до сих пор нет, – говорит Анастасия Любезных.

В начале марта состоится суд по санкциям в отношении Руслана Исаева. Его мама Татьяна надеется, что на этот раз его освободят хотя бы на время следствия. Обвинение ему и Джамолу Собирову еще не утверждено. Однако предыдущие суды продлевали аресты как Исаеву, так и всем другим «топкинским» задержанным.

UPD. Уже после того, как этот материал вышел ГУФСИН по Иркутской области прислал корреспонденту ответ на ранее направленный запрос, в котором сообщается, что «заявления отдельных граждан о наличии «пыточных камер» не соответствуют действительности». При этом врио начальника ГУФСИН России по Иркутской области С.А.Закорко упоминает, что «обвиняемый Алиев Р.Г. 18 февраля 2019 года был осмотрен медицинским работником, телесных повреждений и заболеваний не выявлено». Со своей стороны напомним, что на пытки и отказ зафиксировать травмы медиками СИЗО Ровшан Алиев жаловался в конце октября прошлого года.

На следующий день глава пресс-службы ГУФСИН Ольга Хиндинова сообщила, что обвиняемого Ровшана Алиева медики в последние полгода осматривали ежедневно(!): «Подняли документацию за последние полгода, медицинские осмотры проводились ежедневно, травм не выявлялось. Обвиняемые Исаев Р., Кулагин Д., Батурин И. также ежедневно проходят медосмотры, травм нет, регулярно работают с адвокатами, жалоб на работу сотрудников администрации СИЗО и условия содержания в СИЗО не поступало».